— Девчонки, — тихонько сказал я и ласково растолкал сестёр. — Девчонки, приехали.

— М-м-м, — Ксения Ильинична продрала глаза и потянулась. — Хорошо, Илья. Куда идти?

— Видишь, вот там ветки поломанные?

— Вижу.

— Ну вот туда и идите. Я вам нужен?

— Нет, Илюш, — Васька зевнула, отстегнула ремень и слезла с детского кресла. — Сами справимся.

— Ну хорошо.

Я проводил сестёр взглядом. Удивительно, и как только Ксения Ильинична согласилась одеть на сегодняшнее мероприятие мини-юбку и колготки в сеточку. По правде говоря, я думал, что мне придётся создавать её образ при помощи иллюзий.

Однако ж нет. Вошла в положение. А я ведь говорил, что мы подружимся.

— Как же время летит, — вздохнул Пузо. — А ведь Новый Год как будто только вчера был.

Очередная косолапая попытка завести разговор.

— На выходных поеду тёще домофон ремонтировать. Столько дел, столько дел.

А потом ещё внезапно:

— Надо бы простату проверить.

И тут я вспомнил, что поручик Пузо какой-никакой, а тоже одарённый. Адепт федоскинской школы магии — зачарователь. Мне стало очень любопытно, как именно работает зачарование и я стал расспрашивать.

Пузо очень обрадовался и начал щедро вываливать инфу.

Итак, что же я от него узнал?

Федоскинские отличались от других магов тем, что качаться им было неимоверно сложно. Отсюда огромный спрос на услуги сильных зачарователей и практически никакой спрос на зачарователей уровня Пузо, — ибо тысячи их таких, слабосильных.

В чём суть?

Один каст зачарования, — то бишь наделения предмета магическими свойствами, — тратил всю ману федоскинского мага за раз. То есть вот прям совсем. Под корешок. Они не могли как я, например, слить чуть-чуть тут, слить чуть-чуть там и попутно раскачать звездовидку. Не-а. Вместо этого им приходилось набирать максимум и только после этого колдунствовать.

Представим себе городского ленивого одарённого. Стресса он особого не испытывает, сидит в офисе, спортом не занимается, по чужим клонофермам не лазает, на казаках не летает и благодаря атрофированному либидо женщинам предпочитает ладонь или кухонную прихватку. Не… понятно, что это собирательный образ и описанный мной товарищ — это дно, каких поискать; но так я же сейчас просто фантазирую.

Ну так вот. Такой зачарователь сможет кастовать раз в неделю, не больше. А учитывая процент брака, — в среднем зачарование проходит удачно лишь в одном из четырёх случаев, — ни раскачаться, ни зарабатывать магией он не сможет. Соответственно забьёт.

Пузо — другое дело. Он всё-таки ликвидатор. Работа опасная, напряжённая, связанная с рисками для тушки. Но даже он со своей ежедневной практикой зачарования не смог продвинуться выше среднего.

Откуда же тогда брались магистры-зачарователи?

— Не завидую я им, по правде говоря, — сказал Пузо.

Магистры-зачарователи вырастали из одарённых подростков, которых брали под крыло сильные кланы. Жизнь их состояла из лютого пиздеца — постоянные тренировки, перегрузки и стимуляторы. Иногда, конечно, пёх, но такой… как у племенного бычка.

Короче говоря, сверхскоростная генерация маны и её слив. И так день изо дня, из года в год. Доживали топовые зачарователи максимум до полтинника.

Что до самого зачарования — всё оказалось очень просто. Предмет либо наделял носителя защитным полем, либо усиливал физически. Пузо ещё очень удивился, что я, мол, без щитов хожу. Поохал, поахал и выдал мне забавную деревянную резную игрушку. Что именно эта игрушка пыталась из себя изобразить, я, по правде говоря, не понял. То ли конь, то ли волк — хуй проссышь; башка да четыре ножки.

— От огнестрела спасёт если что, — уверил меня Пузо. — Хотя если в голову, то не факт, но… Положите в карманчик на всякий случай.

Прекрасно! Урвал нахаляву артефакт. Ай да я.

Ну так вот.

Чем сильнее маг — тем сильнее защитное поле или усиление. Ну а на высших уровнях, — это как для меня материализация иллюзий, — федоскинские учились наделять предмет другими ништяками. Какими — неизвестно. Информация закрыта. Сильные семьи не для того мучали своих выкормышей, чтобы затем сливать секреты.

— Я сколько не пытался вызнать, — сказал Пузо, — всё бестолку. Вот так вот, Илья Ильич. Живёшь себе живёшь и даже не знаешь, на что способен…

Тук-тук-тук! — постучались в окно поручика Пузо. Он обернулся и:

— А-А-АЙ-Ы-Ы-АЙ! — и дёрнулся так, что случайно придушил себя ремнём безопасности.

В окно стучал Антон Клоновский. Синенький, вздутенький. Весь в слизи какой-то, глаза белым подёрнулись, голова набок. Мычит чего-то на своём андедском. А какой, сучара, ароматный! Аж через закрытое окошко слышно!

Телохранитель Клоновского стоял рядом и выглядел ничуть не лучше.

Зомбари явились к нам вперёд сестёр.

Татьяна Ильинична только-только вылезала из леса на опушку, а Васька весело скакала к машине вдоль по дороге. Глаза девочки сделались совсем-совсем чёрными, как у крыски, шиншилки или грёбаного демона из Преисподней. Глазницы, лоб и виски у Васьки готично потемнели. По всему лицу выступили золотые с белым вензельки — палехская роспись.

— Страсть-то какая, — выдохнул поручик Пузо, а потом приоткрыл окно.

— А ну давай иди отсюда! — прикрикнул он на зомби-Клоновского. — Пошёл-пошёл!

— М-м-мы-ы-ы, — ответил Клоновский.

— В багажник полезай! — поручик ударил зомби дверью. — В багажник! Илья Ильич, ну скажите им…

— Вась! — я высунулся в окно. — Скажи им, чтобы лезли в багажник!

— Хорошо, Илюш!

Лицо девочки потемнело чуть сильнее, она махнула на зомбарей рукой, — будто официанту мелочь бросила, — и Клоновский с охранником побрели к багажнику.

— М-м-мыыыыы…

— Я там брезент расстелил, — сказал Пузо.

— Очень предусмотрительно, поручик.

— Спасибо, Илья Ильич.

Путь до имения Клоновских был недолог. Чуть не доезжая семейной клонофермы, поворот направо и в лес. После того, как поручик чуть не наблевал себе за шиворот, — да и меня тоже порядком мутило, — я решил слить немножечко маны на ароматизаторы. Внутри салона теперь пахло свежескошенной травой и опилками. Съестные запахи я решил не использовать, чтобы не спровоцировать желудок; поесть мне в ближайшие часы точно не суждено.

Небо уже совсем просветлело. Солнце вот-вот должно было подняться из-за горизонта. Надеюсь, Жиранья нас не подведёт.

Мы летели по пустой дороге со скоростью сто-сто двадцать.

— Алло, Танюх, — я набрал сестре. — Как у вас там?

— Нормально, — ответила сестра. — Мы на стене. Вышегор ругается с казаками.

Всё идёт по плану.

С разницей в несколько минут вторая команда атаковала приёмную казачества Торжка. Первой должна была появиться Танюха — одарённая аристократка, которая ехала из Питера в Москву, — или из Москвы в Питер, я уже забыл, — но вынуждена была прервать своё путешествие и укрыться в «вашем провинциальном городишке», потому как увидела на горизонте «ужасный ужас». Мне страшно, сделайте что-нибудь, ох, ах, мой отец с вас шкуру спустит, да вы знаете какие у меня связи, да вы знаете с кем мы в родстве, и всё такое прочее.

Да, Ксюха бы куда лучше справилась с этой ролью, но Ксюха мне нужна была здесь.

Следом за Танькой в приёмную должен был влететь Святопрост — обычный русский клон, местный житель, небезразличный гражданин Империи. Шёл собирать грибы, увидел кучу химер, руки в ноги и бежать. Всю жизнь, мол, тут живу, а такой херни не видел. Спасите-помогите, мужики, не дайте сгинуть, такой я молодой, только-только из капсулы вылез, пожить не успел.

Ну и напоследок герой Тверской области. Не собачий придаток, а сам майор Вышегор Оров. Тут уже экспертное мнение, мол, да, господа казаки, на нас идёт волна. Готовы ли вы встать со мной плечом к плечу и защитить родной город? Готовы ли вы к подвигам? Не слышу! Готовы⁉ Отлично! Тогда по коням! Завтракать будем в Аду!

Конечно же, на честное слово казаки не поведутся. Но так ведь и нет задачи их в чём-то убеждать. Задача в том, чтобы вытащить их на смотровые вышки и эта задача уже выполнена, если верить Таньке.